По дороге к любви. Страница 1

Дж. А. Редмирски

По дороге к любви

Влюбленным и мечтателям, а также всем, кто никогда не мечтал и не влюблялся, посвящается

Глава 1

Натали уже минут десять крутит все тот же локон, и мне это начинает действовать на нервы. Встряхиваю головой, беру в руки стаканчик с кофе-гляссе, ловлю губами соломинку. Натали сидит напротив, уставив локти в крышку круглого столика и подперев рукой подбородок.

— Какой потрясный кадр! — восклицает она. — Очуметь! — И буквально поедает глазами парня, который только что пристроился к хвосту очереди. — Клянусь, Кэм, ты только погляди на него!

Закатываю глаза к потолку, делаю еще глоток.

— Нэт, — ставлю стаканчик на стол, — у тебя же есть парень. Неужели каждый раз нужно напоминать?

Натали игриво усмехается:

— А ты мне кто, мамаша, что ли?

Впрочем, на меня ее внимание переключается лишь на секунду, взгляд Нэт как магнитом притягивает к себе эта секс-машина; красавчик уже стоит перед кассой и заказывает кофе с ячменными булочками.

— Между прочим, Деймон ничего не имеет против, когда я просто смотрю, ведь сплю-то я с ним.

Я краснею и смущенно хмыкаю.

— Ага! — Она улыбается, рот до ушей. — Наконец-то я тебя рассмешила! — Дотягивается до своей сумочки лилового цвета. — Надо бы записать такое событие на память. — Достает мобильник, открывает в нем записную книжку. — Так. Пятнадцатое июня, суббота, — водит пальчиком по экрану. — Час пятьдесят четыре дня. Кэмрин Беннетт засмеялась над моей шуткой про секс. — Сует мобильник обратно и буравит меня внимательным взглядом профессионального психотерапевта. — Ну, посмотри же хоть разочек, один только раз, и все, — канючит она теперь уже совершенно серьезным тоном.

И я медленно поворачиваю голову как раз под таким углом, чтобы в поле зрения попал объект ее жадного интереса. Он уже отходит от кассы к концу раздаточной стойки, осторожно неся поднос. Высокий. Красиво очерченные скулы. Завораживающие зеленые глаза и ежик каштановых волос.

— Ну да, — соглашаюсь я, снова глядя на Натали. — Клевый. И что дальше?

Натали провожает его долгим взглядом, смотрит, как он проходит сквозь двойные прозрачные двери, бесшумно движется за стеклом… и только потом снова поворачивается ко мне.

— Господи… боже ж ты мой… — медленно произносит она, глаза как блюдца, словно инопланетянина увидела.

— Парень как парень. — Я снова сую в рот соломинку. — А у тебя на лбу написано: сексуально озабоченная. Ты помешана на сексе, ни о чем больше думать не можешь.

— Это я-то помешанная?! — Она, кажется, не на шутку возмущена. — Кэмрин, это у тебя серьезные проблемы, ты что, забыла? — Натали откидывается на спинку стула. — Это тебе надо принимать лекарства. Так что не надо.

— Я бросила принимать еще в апреле.

— Как это? Почему?

— Потому что это смешно, — сухо отзываюсь я. — Я не самоубийца и кончать с собой не собираюсь, так что в этих таблетках нет никакого смысла.

Она качает головой и складывает руки на груди:

— По-твоему, его прописывают только потенциальным самоубийцам? Ничего подобного. Ты ошибаешься. — Энергично тычет в меня пальцем и снова складывает руки. — Эта хренотень должна восстановить химический баланс в организме… в общем, что-то в этом роде.

— Неужели? — усмехаюсь я. — С каких это пор ты стала разбираться в душевных расстройствах? Да их сотни! Ты что, знаешь лекарства от всех?

Бровь моя поднимается ровно настолько, чтобы она увидела: мне прекрасно известно, что она понятия не имеет, о чем говорит.

Вместо ответа, она морщит носик.

— Я излечусь, когда придет время, — продолжаю я, — и мне не нужны ваши дурацкие пилюли, понятно?

Неожиданно для меня самой последняя моя фраза звучит довольно зло. Каюсь, такое со мной частенько бывает.

Натали тяжело вздыхает, улыбка ее вянет и быстро испаряется.

— Прости, — говорю я, а у самой на душе кошки скребут, — не обижайся. Слушай, знаю, что ты права. Да, с нервами у меня не все в порядке, и иногда я даже бываю стервой…

— Только иногда? — бормочет она вполголоса, но снова улыбается и, кажется, простила.

Такое тоже частенько бывает.

Отвечаю ей неуверенной улыбкой.

— Просто я хочу сама найти ответы на все свои вопросы, понимаешь?

— Какие, на фиг, вопросы? — Она не может сдержать раздражения. — Послушай, Кэм. — Натали наклоняет голову, придавая себе озабоченный вид. — Мне очень не хочется говорить, но в этой проклятой жизни действительно все бывает. Да, тебе хреново, но ты должна перестать страдать и жить дальше. Разбиться в лепешку, но сделать все, чтобы стать счастливой.

Гм, может быть, из нее и правда получился бы неплохой психотерапевт.

— Ты, конечно, права, знаю, но…

Натали поднимает бровь и ждет продолжения.

— Что значит «но»? Ну давай, не тяни кота за хвост!

Отвожу взгляд, смотрю в стену и судорожно думаю, что ей ответить. Я вообще часто размышляю о жизни, обо всех ее сторонах. Например, о том, как меня занесло в этот мир, что я в нем делаю? Взять хотя бы сегодняшний день. Почему я сижу в этой кофейне, с этой девчонкой, которую знаю с детского сада? А вчера вдруг стала ломать голову над тем, почему это непременно нужно вставать по утрам в одно и то же время и делать то же, что делал вчера, и позавчера, и так далее. Зачем? Что заставляет нас делать это, когда в глубине души мы мечтаем плюнуть на все и стать свободными?

Снова смотрю на свою лучшую подругу. Уверена: она не поймет ни слова из того, что я собираюсь ей сказать, но ведь когда-то я должна высказать все, что наболело…

— Ты когда-нибудь задумывалась о том, каково это — путешествовать по миру пешком?

Лицо Натали вытягивается.

— Вообще-то, нет, — неуверенно отвечает она. — Наверное, отстой полный…

— Ну, представь себе хоть на минуточку. — Я ставлю локти на стол и пристально, напряженно смотрю ей в глаза. — Ты одна, за спиной рюкзак, в нем только самое необходимое. Никаких счетов в почтовом ящике. Не нужно каждое утро вставать в одно и то же время и мчаться на работу, которую ты ненавидишь. Перед тобой весь мир. Ты не знаешь, что произойдет с тобой завтра, кто встретится тебе на пути, что ты будешь есть на обед, где будешь спать.

Вдруг ловлю себя на том, что, кажется, немного увлеклась своими фантазиями и могу показаться слегка чокнутой.

— С тобой я сама скоро свихнусь, — и вправду говорит Натали, не спуская с меня настороженного взгляда. — Ты меня пугаешь. — Вскинутая бровь ее опускается. — Как это, пешком? А если тебя изнасилуют, потом убьют и выбросят в придорожную канаву? Да и вообще… Все время пешком, дичь какая…

Ясное дело, она решила, что у меня не все дома.

— Откуда у тебя такие мысли? — Она нервно отпивает кофе. — Да-а, очень похоже на кризис среднего возраста… а ведь тебе еще только двадцать. — Снова тычет в меня пальцем. — Ты даже ни одного счета в жизни не оплатила. — Делает еще глоток, противно причмокивая.

— Может быть, — стараюсь я говорить как можно спокойней, — но буду платить, когда заживем вместе.

— Точно, — замечает она, барабаня пальцами по столу. — Все расходы будем делить пополам… Погоди, а ты не передумаешь?

Застывает, неуверенно глядя на меня через столик.

— Нет, конечно. Через недельку покидаю дом родной, мамочку любимую и переселяюсь к потаскушке.

— Ах ты, сучка! — смеется она.

Тоже усмехаюсь, но мысли упрямо возвращаются к тому, на что моей подруге наплевать, а для меня имеет значение. Я всегда относилась к жизни не так, как все, еще до того, как погиб Иэн. Это Натали с утра до вечера только и делает, что изобретает новые позы для своего Деймона, она с ним уже пять лет. А я люблю размышлять о том, что действительно важно в жизни. По крайней мере, для меня. О том, какой воздух в чужих дальних странах, и как там дышится, чем пахнет океан, и почему, когда идет дождь, от звука падающих капель у меня замирает сердце. «Ты у нас штучка непростая», — не раз говорил мне Деймон и к месту, и не к месту.