И встает с постели.

Я не могу пошевелиться.

Хочется удержать его, потянуть к себе, чтобы он лег на меня, но я не могу двинуть ни рукой, ни ногой. Я все еще потрясена взрывом, который он мне подарил, кружится голова. Такого я еще никогда не испытывала.

Собравшись с силами, отрываю голову от подушки, гляжу, как он направляется к двери. Положив пальцы на ручку, он оглядывается, смотрит на меня.

Но я первая открываю рот:

— Куда ты?

Я знаю куда, но этот вопрос — единственное, что приходит на ум, чтобы задержать его, не дать уйти.

Он ласково улыбается.

— К себе, — произносит обыденным тоном.

Дверь открывается, свет из коридора падает на него, освещая лицо. Хочу еще что-то сказать, но не знаю что. Сажусь на кровати, пальцы беспокойно и суетливо бегают по простыне.

— Спокойной ночи, — говорит он, снова улыбается прощальной выразительной улыбкой, закрывает за собой дверь, и свет из коридора гаснет.

Но в номере довольно светло — возле кровати горит лам па. Гляжу на нее, пытаюсь сообразить. Да, все это время она была включена. Странно… в постели с мужчиной я всегда немного стеснялась, даже с Иэном, самое большее, что позволяла, — включенный телевизор. А сейчас об этом и не вспомнила.

И эти слова… Я произнесла их сама… Прокричала… Никогда еще ничего подобного со мной не было. Слово на букву «к»… Я и сейчас не могу его произнести. С Иэном, бывало, я частенько шептала: «Давай, давай, еще, еще, сильнее, глубже, давай же», но это, пожалуй, весь мой порнографический словарный запас.

Что Эндрю Пэрриш со мной сделал?

Да что бы ни сделал… Я не хочу, чтобы этим все кончилось.

Встаю с кровати, снова влезаю в трусики с шортами, иду к двери, намереваясь топать прямо туда и… А что дальше?

Останавливаюсь перед дверью, гляжу на босые ноги на фоне зеленого ковра. Что я скажу ему, когда явлюсь в его номер, ведь сама не знаю даже, чего хочу или чего не хочу. Руки опускаются и безвольно повисают, я судорожно и глубоко вздыхаю.

— Будто ничего и не было, — хмуро передразниваю я его. — Да какой от тебя толк, подруга? Даже это не можешь сделать.

ЭНДРЮ

Глава 20

Не сплю с восьми утра. Был звонок от Эшера, ответить боялся, не дай бог, сообщит «новость» об отце. Но он только сказал, что Эйдан разозлился за гитару. Плевать, что он мне сделает? Примчится в Бирмингем и набьет морду? Я понимаю, гитара тут ни при чем, Эйдан просто злится: отец умирает, а я уехал.

И еще Эшер хотел узнать, где я, чем занимаюсь.

— У тебя все в порядке, братишка?

— Лучше не бывает.

— Издеваешься?

— Нет. Я серьезно, Эш, оттягиваюсь на всю катушку.

— С той девушкой, да? Как ее, Кэмрин? Так, кажется?

— Да, так. Да, с ней.

Про себя усмехаюсь, во всех красках вспомнив, что было ночью, потом просто улыбаюсь, когда думаю о Кэмрин.

— Ну, ты знаешь, как меня найти, если понадобится, — говорит Эшер, и я понимаю, что именно он имел в виду, хотя вслух не произнес. Помнит, что я предупредил: на эту тему не заикаться, иначе получит в морду.

— Да, знаю, спасибо, брат… Кстати, как там папа?

— Да все так же, никаких изменений.

— Ну, это скорее хорошо, чем плохо, как считаешь?

— Да.

Потом звоню маме, докладываю, что у меня все нормально. А то еще день — и она подняла бы на ноги всю полицию: пропал сыночек, надо срочно искать.

Встаю, сую вещи в сумку. Проходя мимо телевизора, стучу кулаком в стенку, туда, где с другой стороны должна на подушке лежать голова Кэмрин. Если еще не проснулась, то теперь точно проснется. Впрочем, может, и нет, любит поспать девочка, пушкой не разбудишь… а вот музыкой, пожалуй, можно. Быстренько принимаю душ, чищу зубы… Да-а, после нашей с ней ночи и зубы чистить жалко. Ладно, надеюсь, не в последний раз. Если захочет, конечно. Черт, у меня-то с этим никаких проблем, разве что потом нужно подумать и о себе, но это нормально. Лучше так, чем полная близость. Я знаю: когда это случится, тут же все и закончится. Во всяком случае, для меня. Черт, мне самому до смерти ее хочется, но возьму я ее только… В общем, если и она… если оба почувствуем, что иначе нельзя. А пока я вижу, что она сама не знает, чего хочет.

Одеваюсь, сую босые ноги в кроссовки. Слава богу, высохли — после дождя были мокрые насквозь. Вешаю на плечо обе сумки, подхватываю за гриф гитару, выхожу в коридор.

За дверью Кэмрин слышен звук телевизора. Значит, встала.

Интересно, надолго ли ее хватит.

КЭМРИН

Слышу стук в дверь — наверное, Эндрю. Делаю глубокий вдох, удерживаю воздух чуть ли не минуту, потом шумно выдыхаю, и прядка волос, выбившаяся из косички, трепещет в струе воздуха. Мне надо приготовиться и держать себя в руках.

Словно ничего такого и не было, блин.

Наконец открываю дверь, он стоит передо мной как ни в чем не бывало, да еще такой классный, и выдержка моя сразу дает сбой. Я не просто краснею, как маков цвет, нет, я вспыхиваю, как порох, буквально ощущаю, что лицо мое горит, словно охвачено пламенем. Гляжу в пол. Если сейчас посмотрю в его смеющиеся глаза, у меня мозги расплавятся.

Проходит секунда, сама не знаю, откуда взялись силы посмотреть на его лицо.

Сжатые губы растягиваются в улыбке еще шире… Н-да, впечатляет.

«Ну и ну, — думаю, — с таким выражением можно не говорить, что между нами было, и так понятно!»

Он окидывает меня взглядом. Вероятно, чтобы убедиться, что я уже готова в дорогу.

— Пошли, — говорит он, мотает головой и скалит зубы.

Хватаю вещи и выхожу к нему.

Садимся в машину, и я пытаюсь выбросить из головы яркие картины потрясающего орального секса (у меня в жизни не было ничего лучше), ищу нейтральную тему для разговора. Сегодня от него пахнет просто супер: совсем чуть-чуть мылом, шампунем, а главное — мужчиной. И от этого жизнь моя не делается легче.

— Ну что, так и будем мотаться от мотеля к мотелю и есть в «Уоффл-хаусах»?

Вообще-то, мне на это плевать, просто хочу нащупать эту самую, как ее, нейтральную тему.

Он пристегивается и заводит мотор:

— Да нет, есть у меня одна идейка… — Искоса бросает на меня взгляд.

— Да? — спрашиваю я с любопытством. — Значит, ты решил нарушить свое правило — ехать куда глаза глядят? У тебя созрел план?

— Ну, если быть точным, такого правила не было, — отзывается Эндрю небрежным тоном.

Выруливаем со стоянки и выезжаем на шоссе.

На нем все те же черные шорты, что и вчера. Бросаю быстрый взгляд на его мускулистые икры: одной ногой он мягко жмет на педаль газа. Темная футболка обтягивает грудь, короткие рукава плотно обхватывают вздувшиеся бицепсы.

— Ну и что это за план?

— Едем в Новый Орлеан, — говорит он, улыбаясь. — Пять с половиной часов — и мы там.

Идея мне очень нравится.

— Здорово, — говорю я. — Никогда не была в Новом Орлеане.

Он сдержанно улыбается, видно, что уже предвкушает удовольствие показать мне этот удивительный город. Смотреть на него сейчас одно удовольствие. Но если честно, мне все равно куда ехать, пусть даже в болота Миссисипи с их комарами, главное, чтобы он был рядом.

Часа через два, когда мы исчерпали все нейтральные темы, лишь отвлекающие от разговора о минувшей ночи, решаюсь перейти к делу. Для начала уменьшаю громкость музыки. Эндрю бросает на меня любопытный взгляд.

— К твоему сведению, я еще никогда в жизни не произносила таких слов! — выпаливаю я.

Эндрю усмехается, небрежно держа руль внизу кончиками пальцев. Внешне он совершенно спокоен, локоть торчит в окне, левое колено приподнято, правая ступня на педали газа.

— Но тебе ведь понравилось? — спрашивает он. — Я имею в виду, произносить такие слова.

«Ммм… что и говорить, прошлой ночью не было ничего такого, что бы мне не понравилось».

Я слегка краснею.

— Вообще-то, да, — признаюсь я.